Я – за классику!

Заключительным аккордом мероприятий в Клайпеде, посвященных годовщине начала Первой мировой войны, стал концерт известного оперного певца Игоря Бакана, организованный обществом «Музыкальная гостиная».

Исполнители такого уровня, как И. Бакан, которому рукоплескала публика в Италии и Швеции, в Германии и Австрии, в Бельгии и Голландии, нечасто посещают маленькую Клайпеду, и потому мы не упустили случая встретиться после концерта с европейской знаменитостью.

– Судя по тому, как тепло вас принимала публика, клайпедчане соскучились по настоящему искусству, ваше выступление стало для них истинным подарком. Насколько я знаю, это было единственное ваше выступление в Литве за последние годы?

–  Все получилось спонтанно, этот концерт в моем гастрольном графике не значился. Я ведь сам клайпедчанин и, выкроив пару недель, приехал навестить маму. Сразу после выступления возвращаюсь в Вену, где продолжу интенсивно готовиться к оперной премьере.

А с концертом получилось так. Как обычно бывает по приезде на родину, встретился со своей школьной учительницей музыки Татьяной Васильевной Филатовой, которая руководит «Музыкальной гостиной» и которая, по сути, открыла мне мир классической музыки. Поделился с нею своим давним желанием выступить перед клайпедчанами с песнями военных лет на День Победы. Она и предложила: зачем ждать целый год, когда можно организовать концерт с тем же репертуаром к годовщине Первой мировой войны. Мне это предложение понравилось, хотя необычная концертная площадка под открытым небом, в Парке скульптур, вызывала некоторые опасения – как будет звучать мой голос?

Но все прошло замечательно. Я включил в программу любимые произведения – романс С. Рахманинова «Христос воскрес», военную композицию К. Орбеляна «Шум берез», «Темную ночь» Н. Богословского, «Жди меня, и я вернусь» К. Молчанова, «Нежность» А. Пахмутовой и др. Как вы, очевидно, заметили, это репертуар Дмитрия Хворостовского, с которым он обычно выступает на День Победы. Признаюсь – преклоняюсь перед его музыкальным и человеческим талантом и в своем творчестве стремлюсь к его совершенству. У нас даже голоса несколько похожи по звучанию. И хотя я начинал свою певческую карьеру как бас, а продолжил как бас-баритон, теперь у меня тоже баритон.

– Современных молодые людей, особенно из таких провинциальных городков, как Клайпеда, редко привлекает оперное искусство. А вы как выбрали эту стезю? Кто повлиял – родители, любимая учительница музыки?

– Мама моя, Ольга Владиславовна, простой человек, работала крановщицей. Отца своего не помню – он ушел от нас, когда мне было 4 года. Ничего о нем не знаю, хотя долгие годы пытался найти его, высказать свою обиду – как можно не вспомнить, что где-то растет его сын? Многое из того, чего я добился в жизни, продиктовано этим чувством – обидой на отца. Часто представлял себе, как я стану знаменитым, прославив нашу с ним фамилию, но потом понял, что занятие любимым делом несовместимо со злостью, и теперь просто хочу, чтобы он мной гордился.

А петь я любил, сколько себя помню. Уже в детском саду был запевалой. Это, наверное, от бабушки, от которой запомнил много старинных русских песен. Потом – школа, встреча с талантливым педагогом Татьяной Васильевной Филатовой, участие в первой оперной постановке «Голубой щенок» Гладкова. Но музыкальную школу им.

Е. Качинскаса закончил по классу тромбона. Серьезно вокалом занялся уже на факультете искусств Клайпедского университета. Еще будучи студентом пел в Клайпедском музыкальном театре – партию Гремина в опере «Евгений Онегин» П. Чайковского, Командора в «Дон Жуане» и Фигаро в «Свадьбе Фигаро» Моцарта, Доктора в «Травиате» Дж. Верди.

Еще во время учебы участвовал в международных конкурсах, которые дают шанс попасть на большую сцену. На венский конкурс вокалистов «Бельведер» ездил четыре раза и только на четвертый занял второе место среди 160 участников, а также получил приз симпатий публики. Так и получил свой первый ангажемент в Баварскую национальную оперу. Пел в «Лоэнгрине» с известнейшим в оперной среде Йонасом Кауфманом, пел в «Отелло» и «Макбете». Потом получил приглашение из Цюрихского оперного театра, где проработал два года. Пел на одной сцене со знаменитым американским баритоном Томасом Хемпсоном, с Анной Нетребко, работал по контракту во Фламандской опере, в Венском оперном театре. Но в последнее время предпочитаю статус фрилансера, который, в отличие от контрактных обязательств, предоставляет больше мобильности и творческих возможностей. Однако здесь есть и свои минусы: меньше финансовой стабильности, да и репетиторам, аккомпаниаторам надо платить из своего кармана. Приходится больше гастролировать.

– Гастроли, репетиции, премьеры… А на личную жизнь времени хватает?

– Вы о моем семейном положении? Женат вот уже 4 года. Жена Виктория, в девичестве Станялите, тоже оперная певица, закончила Вильнюсскую музыкальную академию, работала в Литовском национальном оперном театре в студии В. Норейки. А познакомились мы с ней в Юрмале, где как раз проходил отборочный конкурс на международный вокальный фестиваль «Бельведер». Меня покорило ее чудесное сопрано. Но из-за большой занятости долгое время общались по скайпу, встретиться удавалось очень редко. В конце концов сказал: давай-ка перебирайся из Вильнюса ко мне в Бельгию.

Сейчас живем в Австрии вместе с сыном Даниэлем, которому 2 года. Виктория поет в Венской опере. Я там же репетирую сейчас свои партии в опере Д. Шостаковича «Нос». У меня их семь – Ивана Яковлевича, Студента, Полицмейстера и т.д. Работа как очень интересная, так и сложная. Премьера назначена на 22 сентября в Вене, поэтому я не прекращал репетиций даже во время короткого отпуска в Литве. Последний спектакль покажем в Будапеште.

– Кто ваша публика – пожилые меломаны или встречается и молодежь? Иными словами, насколько востребовано оперное искусство в Западной Европе?

– Вы знаете, в последние годы среди западноевропейской молодежи считается хорошим тоном посещать оперу. Это стало даже модным. Может быть, причиной тому является авангардизм, которым сейчас увлекаются многие оперные постановщики? Скажем,  баварском «Макбете» в постановке Мартина Куже на сцене появляется натурально кровавый ребенок, а у модного режиссера Каликсто Бейто на сцене обязательно должен находиться кто-то голый – неважно, мужчина или женщина. Не менее эпатажна и недавно увиденная мной в Европе постановка оперы «Евгений Онегин», где Ленский-педик и Онегин просыпаются в одной постели, а на балу у Татьяны Лариной крутые ковбои показывают стриптиз.

Но, слава Богу, остались еще театры, придерживающиеся классического прочтения первоисточника. Например, в Венской опере сохранился консервативный подход к постановкам. Несмотря на свой 30-летний возраст, я тоже за классику!

Елена ЛИСТОПАД.